«Русский пионер» выпустил сборник рассказов?

Накануне в демонстрационном зале ГУМа на Красной площади журнал «Русский пионер» презентовал книгу «Новые заветы», в которой собраны лучшие колонки «РП» за восемь лет. Казалось бы, прошлые номера давно сданы в архив, и нужна веская причина, чтобы перечитать и заново послушать тексты, написанные авторами несколько лет назад. И эта причина есть.

На самом деле, если перевернуть восьмерку ( именно за столько лет собраны лучшие колонки в книге «Новые заветы»), то получится знак бесконечности. А если вы начнете мысленно переворачивать бесконечность, то увидите темы, на которые все эти годы рассуждают колумнисты журнала. Получается своего рода уроборос.

bvv_1307

Собственно, именно о символизме рассуждали гости мероприятия в ожидании приглашения в демонстрационный зал. А еще они перелистывали книгу, по-детски ловя запах печатных страниц, и говорили о том, что рассуждения на такие темы как одиночество, страхи, мечты равносильны хождению по канату.Здесь хочется добавить, что, если при этом ты публичный человек, то это хождение по канату с завязанными глазами. Есть такой известный канатоходец Филипп Пети. Он однажды сказал: «Когда я вижу два апельсина, я жонглирую, когда я вижу две высоких башни, я иду». Так и колумнисты «Русского пионера» чувствуют, что им есть что сказать, поэтому и идут. Другими словами, пишут на темы, которые они получают в качестве домашнего задания от главного редактора журнала Андрея Колесникова.

Согласитесь, при рабочем графике этих людей вовремя сданная колонка граничит с подвигом. А вот глава Bosco di Ciliegi Михаил Куснирович вовсе так не считает. Хотя о героизме ему есть что сказать:

— Ну нельзя же всерьез думать о геройстве, просто-напросто высаживая черешневые леса или закладывая школы управления для наших детей? Не может же быть настоящим геройством достижение в области увеличения нормы прибыли и увеличения эффективности труда работников при продаже трикотажных изделий для мужчин и женщин? А увеличение нефтедобычи и выход на международный уровень — вообще, всем ясно, не геройство, а почти вредительство. И уж согласитесь, что позиционирование Чебурашки как национального символа — вопрос сильно спорный. Какое уж тут геройство? И по большому-то счету, даже выполнение домашнего задания, в смысле написания заметок в несвободное от работы время, тоже не к геройству отнесешь, а скорее к графоманству. Поэтому какие они, эти Бизнесмены-Герои, я не то что описать, даже представить себе не могу.

А вот гости в зале очень даже представили, ведь глава Bosco di Ciliegi поведал животрепещущую историю о том, как во время инаугурации президента в Кремле он совершил практически героический поступок.

bvv_2037

Между тем продолжало складываться впечатление, что каждая колонка, опубликованная в книге, стала для колумнистов своего рода точкой бифуркации,говоря иначе, переломным моментом. Спустя несколько лет, взяв книгу в руки, хочется непременно переписать несколько фрагментов, что-то добавить, а что-то вычеркнуть жирным маркером. Вот, например, поэт Андрей Орлов, когда открыл книгу на странице со своими стихами, сначала бодро их продекламировал:

Расписались словно звери

Даже те, кто букв не знал…

Что сказать о «Пионере»?

За-ме-чательный журнал!

…А потом быстро добавил: «Наверное, сейчас бы я их переписал». Но переписывать не стал, а взял в руки мобильный и прочитал новые.

А вот у Дианы Арбениной не возникло желания что-нибудь переписать, она только удивилась той хандре, которой оказалась пронизана ее колонка об одиночестве. И тем не менее колонку о моде читать не стала (хотя у нее был такой выбор), придя к выводу, что жить нужно весело, а писать о грустном. Итак, о грустном:

— Я –  капсула. Я постоянно чувствую экспансию извне. Мне страшно, что меня порвет внешняя сила. Растащит на молекулы тряпок, самолетов, дел, городов, стран, непрочитанных книг, недосмотренных фильмов, чужих языков и странных встреч. Я как-то перестала понимать, где я, а главное — зачем. Как та Элли из Изумрудного города, я сижу на полу своего маленького трейлера, обнимаю руками коленки и трясусь от страха, слушая, как трещат его стены под натиском какого-то дебильного незримого урагана…

(«Видимо было очень тяжело», – прервала в какой-то момент свое чтение Диана Арбенина, но тут же продолжила):

— Каждый день в 6 часов утра я буду выставлять хлеб на крыльцо своего дома, и он будет мгновенно исчезать. Люди полюбят мой хлеб и будут в нем нуждаться. Чтобы не заставлять их ждать и томиться от голода, я буду много-много работать. Мне придется испечь громадное, миллиардное количество хлеба. Из прошлой бессмысленной жизни я запомню, что люди насыщаются быстро и практически так же быстро становятся голодными и жестокими.  Я уйду в 90. От холода. Я случайно замерзну и не успею согреться. А сказать тебе, что мне холодно, я постесняюсь.

Колонка Виктора Ерофеева не вошла в книгу, но он ее прочитал. Это была экзистенциальная штука на тему «Как я спал с женой друга».  На самом же деле колонка была вовсе не о друге, и тем более не о его жене, а о вреде оправданий и о том, как реагировать на фразу «жизнь продолжается», когда ей вдруг пришел конец.

Малоизвестная актриса Ольга Аничкова после публикаций в «Русском пионере» стала «многоизвестной» актрисой. А все потому, что она верит в чудеса и жутко не любит тех, кто убеждает ее в обратном.  И хотя колонка, опубликованная в книге, написана давно, она по-прежнему верит в небесную канцелярию:

— И вот работает где-то (я действительно так думаю) целая хорошо организованная канцелярия. Офис как офис, те же перегородки, карьерная лестница и обеденные перерывы, только в офисных пиджаках, там, где лопатки, удобные прорези для крыльев сотрудников. И кипит там работа и днем и ночью, и пахнет кофе и сигаретами. Да-да, курить им разрешают, а то совсем с ума сойдут от ненормированного графика и ночных переработок. И летят звонки и факсы снизу, только успевай разбирать и выполнять. Заказы на большие и маленькие чудеса, залитые слезами или наспех нацарапанные неуверенным детским почерком, обдуманные годами или случайно сформулированные в запале… И вылетают усталые сотрудники канцелярии на задания, когда факт необходимости чуда утвержден, заверен печатью и рассмотрен верховным советом.

И, конечно же, без стихов о малоизвестной актрисе не обошлось:

малоизвестная актриса

с годами стала понимать,

что чудеса просить-то можно,

но формулировать точней.

В числе тех, кто прилежно выполняет все домашние задания, режиссер Константин Богомолов. Так что на правах отличника ему предложили прочитать даже две свои колонки – про мечту и про одиночество. Правда, он решил все же выбрать одну. В итоге, гости стали свидетелями попытки исповеди, в которой автор мечтает вернуть себя.

— Я мечтаю вернуться туда, чтобы вернуть себя.

Того, который боялся людей. Стеснялся. Стыдился. Робел.

Того, кто думал о Вселенной и читал книги.

Того, кто не умел общаться и манипулировать.

Того, кто не знал. Чего? Не знаю. Просто. Не знал.

Для кого вся жизнь и весь мир сосредотачивались в листе тетрадном.

В словах, выводимых на нем.

Кто, идя по улицам, в гости, в школу, не думал о проходящих бабах, а складывал слова в строчки…

И в этом чувствовал радость, и смысл, и наслаждение.

Я был я…

Главный редактор журнала «Русский пионер» Андрей Колесников осторожно заметил, что каждый раз, когда держит в руках колонку Константина Богомолова, ему страшно ее напечатать, потому что он думает, что она может исчезнуть, как невидимые чернила. Наверное, так можно сказать о каждой колонке, которая приходит на e-mail в редакцию журнала накануне сдачи номера. Но сейчас, глядя на книгу в твердом переплете, с обложки которой на нас смотрят Владимир Путин, Петр Авен, Денис Мацуев и другие колумнисты журнала, можно с уверенностью говорить о том, что они напечатаны нестираемыми чернилами.

Лаврентьева Дарья